Какова ситуация с правозащитниками, работающими над проблемами в области прав человека, связанными с предпринимательской деятельностью в Казахстане? Достаточно ли защищены правозащитники?
В Казахстане она критическая. Пример, последнее задержание Лукпана Ахмедьярова. Закон не работает в отношении правозащитников, рядовых граждан.
С какими наибольшими рисками сейчас сталкиваются правозащитники? Ситуация улучшилась или ухудшилась за последние пять лет? Изменилась ли она вовремя COVID-19, и если да, то как?
Это уголовные преследования. Ты прекрасно знаешь, последний год, и Семеновой историю, и Алимы история: в Актюбинске правозащитница, которая занималась проблемами детей-сирот. Повседневная угроза – воспрепятствование деятельности правозащитников. За последние пять лет с 2016 года, когда начались протестные акции по земельным вопросам, с того момента пошло ужесточение или ограничение деятельности правозащитных активистов.Во время пандемии, скажем так, она усугубилась, так как у власти появился дополнительный ресурс на законодательной основе, легитимно пресекать любую правозащитную деятельность.
Не могли бы вы рассказать нам больше о своей работе в сфере бизнеса и прав человека?
Основная работа – это вопросы трудовых отношений. Я в начале говорил: закон не работает. Когда граждане сталкиваются со стеной, они куда идут? Самый главный запрос – это запрос на социальную справедливость. Когда граждане сталкиваются с проблемами, они куда идут? В первую очередь должны идти в правоохранительные органы, органы исполнительной власти, а они идут к журналистам, к общественным деятелям, гражданским активистам, в крайнем случае выходят на улицы. Деятельность гражданских активистов на виду и ко мне обращаются по разным поводам. Вот последняя деятельность Босжыра, хоть я и не эколог, но ко мне обратились. Я человек с активной гражданской позицией. Когда все эти безобразия происходят у меня в стране, на моей родине в Мангыстау, мне не безразлично. Пусть это будут трудовые споры или вторжение частного бизнеса в заповедные места, будь это пандемия, помощь тем, кто заболел. Я вот этой занимаюсь общественно-политической работой начиная с 1989 года с антиядерного движения Невада-Семипалатинск.
Можете ли вы рассказать, с какими угрозами или преследованиями вы столкнулись в результате этого? Как компании были вовлечены в это?
Последний раз попытка давления на меня была в январе 2017 года после забастовки в ОКК в Мангистауской области. Когда был арестован Амин Елеусинов, хотя мы работает в разных профсоюзных организациях, из принципа рабочей солидарности мы их поддерживали и, когда они были арестованы, сюда приехали активисты с других регионов Казахстана. Встречи проходили у нас в офисе и после этого на меня были возбуждены уголовные дела. В 2019 году, когда я присутствовал на суде Айгуль Ақберді, просто пришел поддержать, как мать четверых детей, странно, меня почему-то вызвали в ДВД области, прокуратуру. Они хотели меня допросить, снять на камеру, якобы я тоже участник незарегистрированного общественного объединения.В нулевые я подвергался и арестам, и увольнениям, и избиениям, даже супругу увольняли с работы, сына исключили из вуза, детям угрожали.
Компании были вовлечены абсолютно. Если сотни людей выходят, значит дело в компании, значит реальная проблема, что бы люди не просили. Но почему-то в первых рядах против протестантов появляется прокуратура, полиция и начинается давление.
Свежие комментарии